§ 3. Организация народного образования во второй половине XVIII в.

   Видным деятелем в области русской государственной педагогики был Федор Иванович Янкович де Мириево (1741 —1814).
   При Екатерине II была предпринята попытка развить просвещение для народа. Система народного образования была заимствована из Австрии, а воплощать ее был приглашен в 1782 г. в Россию Янкович Федор Иванович — серб по происхождению, знавший русский язык. В этот же год была создана комиссия по учреждению народных училищ. Янкович перевел на русский язык разные уставы и инструкции учителям, а также перевел, переделал и издал учебники: «Букварь», «Сокращенный катехизис», «Руководство к арифметике», «Священная история», «Руководство кроссийскому чистописанию» и др. Он проработал в России в области народного образования более 20 лет.
   В Австрии им была издана «Ручная книга» — руководство для учителей славянских школ о содержании, методах обучения.
   Главные теоретические положения были изложены Янковичем в «Руководстве учителям первого и второго классов народных училищ Российской империи» (1783). Оно составлено под влиянием педагогики Яна Амоса Коменского и содержит такие рекомендации:
   Нужно учить учеников совокупно, т.е. вместе всех разом одному и тому же. Для этого учеников нужно разделять на классы и учить не каждого порознь, а весь класс. Когда один ученик читает или отвечает, весь класс следит за отвечающим. Книги должны быть у всех одинаковы и дети время от времени читают все вместе вслух.
   Совокупное наставление и чтение реформировало школьное обучение. Прежде каждый ученик учился сам по себе, ему задавались особые уроки, учитель особо прослушивал каждого ученика, у каждого была своя учебная книга. Например, в рязанской цифирной школе в 1727г. 11 учеников учились счислению, 5 сложению, 1 вычитанию, 1 приемам геометрии, 1 десятичным дробям и т.п.
   Теперь учитель разучивал урок с классом, читал его сам и заставлял читать учеников, писал на доске и писали ученики, спрашивал отдельных учеников, заставляя прочих внимательно прислушиваться. «Руководство» рекомендует учителям прочитывать одну статью по 10—18 раз, пока дети не будут читать ее хорошо и отвечать на вопросы.
   Были разработаны методы преподавания. Например, по арифметике, которую следовало изучать после того, как дети овладевали искусством чтения, учителю рекомендовалось вначале самому решить пример на доске, потом лучший ученик записывает его на доске, наконец, новый пример диктуется для записи всеми учениками.
   В «Руководстве» пространно говорилось о тех добродетелях, которыми должен был обладать учитель: быть миролюбивым и порядочным, иметь постоянную бодрость духа и тела, быть терпеливым, прилежным. С учащимися поступать справедливо, быть к ним внимательным. Наказания учащихся могут состоять лишь в лишении приятных вещей, телесные же наказания запрещаются.
   В 1786 г. был утвержден «Устав народных училищ», согласно которому учреждались два типа народных училищ — главные (5 лет) и малые (2 года). В каждом губернском городе предполагалось открыть главное, в каждом уездном, а также в селах — малые народные училища. Предметы было положено изучать следующие: в малом (и в первых классах главного) — «чтение, письмо, цифры, числа церковные и римские, катехизис и Священная история», далее — арифметика, чистописание, рисование; в главном — латинский и еще один иностранный язык, катехизис, Евангелие, русская грамматика с упражнениями! А также начала всеобщей истории, всеобщей и русской географии, физика, механика, гражданская архитектура и др. В постановке предметов подчеркивалась их прикладная сторона. Так, при обучении грамматике — сочинение писем, составление расписок, счетов; при сообщении сведений о природе требовалось знание, какую тот или иной предмет может принести пользу человеку, его здоровью, питанию, торговле; при рисовании полагалось заниматься рисованием таких вещей, которые встречаются при рукоделиях, ремеслах. В малых училищах полагались два учителя (в двухклассных) или один (в одноклассных) и особый учитель рисования. Преподавание Закона Божиего возлагалось на тех же учителей. В главных училищах — шесть учителей: два в нижних классах, два — в высших, один учитель иностранных языков и один — рисования.
   Содержание училищ входило в обязанность местных властей, они должны были изыскивать средства, помещения, учителей.
   Таков был проект, списанный для России по указанию Екатерины II с австрийского образца, но списанный с неточностями и ошибками. Так, была упущена идея всеобщего образования, участия государства в содержании, обеспечении школ и др. Поэтому намеченный план народного образования был осуществлен лишь частично. Училища открывались почти исключительно по городам и то довольно туго: лишь в половине из них они были в конце WIII в. Для обширной империи народное просвещение сельского крестьянского люда даже и не началось. О какой-либо обязательности посещения школ не могло быть и речи, в деле образования всегда была свобода не учиться. В немногочисленных школах учились преимущественно мальчики.
   Причины крайне ограниченного применения широко задуманной системы народного просвещения заключались в том, что средств из государственной казны ассигновано не было, государство взяло в свои руки заведование школами, а расходы на школы предоставило делать населению. Кроме того, не было педагогического персонала — на всю Россию была открыта только одна учительская семинария в Санкт-Петербурге, да и та вскоре была признана ненужной и закрыта. Обязанность подготавливать учителей была возложена на главные училища. Наконец, вся практическая сторона дела была поручена приказам общественного призрения ц губернаторам, занятым другими делами и совершенно некомпетентным в педагогике.
   Но главное, к делу просвещения народа не была привлечена общественность, ей было предоставлено право лишь вносить пожертвования на школу. Когда же появлялись люди с инициативой и развивали кипучую и разнообразную деятельность, такие, как Н.И. Новиков, их не только не поощряли, но и засаживали в тюрьму, как политически неблагонадежных. Была без всякой нужды разорвана прежняя связь между школой и духовенством. Хоть и недостаточно хорошо, оно в течение целых столетий занималось народным образованием. Правда, само духовенство было малообразованным. Так, в 1786 г. в Казанской епархии оказалось 380 церковнослужителей, которые едва могли читать, а другие вообще не могли ни читать, ни писать. Но все-таки духовенство представляло собой сравнительно образованный класс.
   Учительская семинария за все годы своего существования подготовила всего 420 учителей, которые и заняли места не только в народных училищах, но и в других учебных заведениях. Большинство же учителей были из семинаристов, нередко плохо подготовленные, но лучше подготовленных и не было. Даже для привилегированных школ найти хороших учителей не могли (так, в академической гимназии геометрию одно время преподавал танцмейстер) и приглашали' иностранцев. В 1737 г. в Московской инженерной школе учителем был человек всегда пьяный и вздорный, «по третьему смертоубийству сидел под арестом». Известен рассказ Державина о том, как в Оренбурге он учился в школе, которую держал ссыльнокаторжный немец, человек развратный, жестокий и невежественный.
   Наконец, не следует забывать общую коренную причину, вызывавшую трудность проведения всякого просветительного предприятия в то время, — отсутствие в обществе осознания необходимости образования и школ. Еще слишком много было людей, которые непоколебимо были убеждены, что очень легко и удобно можно прожить без образования, что школа только отвлекает мальчика от прямого практического дела — от прилавка, от сохи, от ремесла, от завода. Как только дело дошло до поиска источников расходов на содержание училищ, из разных мест пошли жалобы мещан и купцов, что они детей своих в училища не отдают и отдавать не будут, а потому и расходоваться на их содержание не желают. Козловский купец, смотритель местного училища, находил, что все училища вредны а что их полезно повсеместно закрыть. И многие закрылись, а в те, что остались, набирали учеников насильно. Так, в Тамбове забирали детей в школу насильно, через полицию, в Вятке — также «силою власти».
   В 1788 г. при ревизии народных училищ обнаружилось малое число учащихся в старших классах. Родители считали, что их детям достаточно умения читать и писать, а прочие науки бесполезны. «Всякий знает, что для снискания места в гражданской службе нужно одно чистописание, почему и невозможно ожидать, чтобы многие детей своих посылали в высшие классы», — отмечено в отчете ревизии.
   Негативное отношение даже к государственным школам со стороны различных слоев общества длилось продолжительное время. В 20-х гг. XIX в. старшие классы гимназий при переполненности низших пустуют. Дворянство предпочитало гимназиям свои дворянские заведения и домашнее образование, а дети других сословий не доходили до старших классов, по требованиям отцов начиная изучение жизненной науки. Для поддержки вновь открываемых школ закрывали старые училища или переводили их в новые. В Петербурге с этой целью были закрыты все частные русские пансионы (XIX в.). Учеников приобрели таким путем не особенно много — набранные насильно, они обычно разбегались, — но зато был утвержден оригинальный педагогический принцип: для насаждения новых школ нужно не преобразование, а разрушение старых.
   Боязнь старой, свободной от казенных требований системы образования, какой бы ограниченной она ни была, и ретивая заботливость о внедрении новой, даже путем насилия, оказались присущи многим деятелям того времени. Так, один из них настойчиво требовал не допускать в школы никаких иных учителей, кроме подготовленных в правительственных семинариях, чтобы учителям не дозволяли никаких отступлений от методов и учебников, им указанных, не позволяли пользоваться никакими другими пособиями, кроме рекомендованных. Особенно важно, считал он, охранять учительские семинарии; они в педагогическом деле то же, что образцы веса и меры в торговле — ими проверяется правильность всех школ.
   По всем этим причинам просветительская реформа очень вяло осуществлялась в жизни. Внутреннее ее содержание также скоро пошло на убыль. Одной из причин этого было то, что учителями становились лица, присланные епархиальным начальством из духовных семинаристов. Можно предполагать, что едва ли оно отправляло лучших воспитанников, а себе оставляло худших. О педагогическом призвании не было и речи. Учитель закрепощался в своей должности. Он должен был прослужить не менее 36 лет в низших классах или 23 года в высших, чтобы получить чин коллежского асессора, открывавший доступ в потомственное дворянство. Учителям, получившим образование за казенный счет, переходить на другую службу воспрещалось, а они стремились бежать из школы, так как для образованного человека всякая другая служба была выгоднее.
   Материальное положение учителя было далеко от обеспеченности, а общественное — совсем неважное: учительское звание в XVIII в. не относилось к числу уважаемых в обществе, оно считалось принадлежностью людей низших классов. Дворянство признавало педагогическую профессию несовместимой с дворянским достоинством.
   Вследствие всех этих причин идеи Янковича в это время не были восприняты, его руководствам не следовали, обучение превратилось в механическое выучивание учебника наизусть.
   В 1789 г. смотритель нежинской городской школы сообщал своему начальству, что в дьячковских школах обучают чтению по старинному методу: по славянскому букварю, Часослову, Псалтири, — а также-учат писать. Учеников в школах грамоты всего было 121 (у соборного дьячка — 30, у пономаря — 7, у мещанина — 16, у дьячихи — 5 и т.д.). Это было вдвое больше, чем учащихся в казенном училище. Частная инициатива в деле народного образования подавлялась государством без замены им старинных, плохих школ достаточным числом новых, лучших.
   Несмотря на все недостатки и трудности развития школы, к концу XVIII в. наметился и определенный прогресс. Хоть и с большим трудом, новые начинания стали проникать в школу.
   Последние два десятилетия XVIII в. характеризуются распространением частных пансионов: в Москве, в Твери, Нижнем Новгороде, Казани и других городах. Правда, они были недоступны для крестьянских детей (из- за высокой платы).

Статистические данные об учебных заведениях в России конца XVIII в.

   Из жизни народной школы
   В приведенном ниже отрывке из книги АС. Воронова наглядно изображена повседневная жизнь народной школы и ее учителя.
   И.А Новиков, внук одного из учителей народных училищ прошлого столетия, сообщил мне любопытные заметки, характеризующие повседневную жизнь народной школы.
   Новиков был учителем народной школы в Вытегре и умер в 1808 г. лет сорока с небольшим. Одною из причин его ранней смерти, может быть, были чрезмерные труды, неразлучные в то время, при скудости содержания, с званием учителя.
   Училище помещалось в низенькой лачужке с четырьмя окнами. Кроме кухни, тут была перегороженная комната, в одной половине которой учились, а в другой помещался учитель с семейством.
   Учебный курс разделялся на 4 парты (класса), то есть учащиеся были разделены на 4 разряда, из которых каждый сидел у особого стола. Итак, в маленькой учебной комнате в два окна помещалось у одной стены четыре стола со скамейками, а в противоположной стене (перегородка) была дверь в комнату учителя. С одной стороны двери вдоль стены стояли скамейки, с другой — доска. За доской лежали: мокрая тряпка, розги, собака учителя и мешок с горохом. Классы начинались в седьмом часу утра и продолжались до одиннадцати; потом ученики уходили обедать, приходили снова в час и занимались летом до шести, зимою до четырех часов.
   Ученики являлись в класс в чем попало, босые, в тулупах и пр. Класс начинался молитвою, после чего учитель спрашивал заданные уроки, а потом задавал новые. Во время ответов происходила обычная забавная сцена Каждый из учеников приносил с собою в класс что-нибудь съестное и клал обыкновенно вместе с книгами в один из ящиков, устроенных в столах. Учитель был очень строг; отвечавший не мог даже моргнуть глазом; этой удобной минутой пользовался старый Барсук, лежавший около доски; он спокойно вставал, подходил к месту отвечавшего и прехладнокровно вытаскивал оттуда кусок пирога или что-нибудь другое... Ленивцы наказывались, смотря по мере вины. Учитель или запаливал им несколько ударов по руке линейкой, или приказывал спустить брюки ниже колен и ставил голыми коленами на горох, или же сек виновного, на спину и на ноги которого садились верхом его товарищи. Новиков в особенности не любил одного смельчака, который, когда ставили его на горох, обыкновенно понемногу съедал его.
   После обеда учитель очинивал всем перья, после чего ученики, разложивши прописи, принимались за чистописание, а потом за приготовление уроков к следующему дню. Утомленный учитель обыкновенно в это время отдыхал на скамейке. Ученики до того были нашколены, что соблюдали приличный порядок и тишину даже в присутствии спящего наставника; если даже он выходил за чем-нибудь в другую комнату, то тишина не нарушалась и тогда. Каждый из учеников знал, что в перегородке просверлены два отверстия для педагогических наблюдений... В указанный час учитель пробуждался, читалась молитва, и ученики расходились.
   В 11 часов ученики, выходя из класса, брались за ушат и приносили в кухню учителя ежедневную порцию воды.
   В праздники ученики собирались рано утром в училище и покорно следовали за учителем в церковь.
   Жалко было положение этого учителя. Обремененный огромным семейством, он получал всего 100 (сто) рублей ассигнациями жалованья в год. Бедность заставляла его исполнять обязанности сторожа, который полагался при училище. Он вставал очень рано, шел на рынок за провизиею, потом зимой колол дрова и топил печи, летом взрыхлял грядки на своем маленьком огороде. От метенья полов его освобождали ученики. Кто приходил раньше других, тот брал стоявшую в углу метлу и выметал класс.
   Учитель зимой и летом носил один байковый сюртук, а вместо чулков обертывал ноги бумагой. Но нельзя сказать, чтобы он вовсе чуждался духовных интересов, хотя это могло быть в его тяжелом положении.
   Он был приятелем с городским протопопом, и они часто беседовали между собой за чашкой чая по-латыни. Часто засиживался он до поздней ночи за чтением книг и много писал (что, неизвестно). Каждый праздник ученики отправлялись к своему меценату, голове, и приветствовали его стихами, сочинявшимися на этот случай учителем. При посещении училища визитатором младший из учеников говорил приготовленную речь.
   По смерти учителя остались жена, 5 человек детей и наследства пятак меди.
   Основные события педагогической истории в XVIII в.
   1701 — открыта школа математических и навигацких (до 1752 г.) наук.
   1701—1721 — открыты профессиональные школы: медицинская, артиллерийская, инженерная,. горнозаводские и др.
   1714 (до 1744) — созданы цифирные школы.
   1715 — открыта Морская академия.
   1725 — создана Академия наук, университет и гимназия при ней (Санкт-Петербург).
   1732 (до 1918) — открыт Сухопутный шляхетский кадетский корпус (1-й кадетский корпус) в Санкт-Петербурге.
   1755 — открыты Московский университет и гимназия.
   1758 — открыта гимназия в Казани. .
   1764 — созданы Воспитательные дома (Санкт-Петербург, Москва).
   1764 — открыто Воспитательное общество благородных девиц (Смольный институт).
   1779 — создана первая учительская семинария.
   1786 — «Устав народных училищ» и создание главных и малых народных училищ.
   Деятели просвещения
   Посошков Иван Тихонович — 1652—1726.
   Татищев Василий Никитич — 1686—1750.
   Бецкой Иван Иванович — 1704—1795.
   Ломоносов Михаил Васильевич — 1711—1765.
   Янкович де Мириево — 1741—1814.